Мой босс вампир [СИ] - Кипелова Ангелина (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
А затем на фоне их невероятного величия напрочь тускнеют мелочные подвиги последующих поколений. Уже никого не удивишь возведением очередной пирамиды, завоеванием очередной империи или созданием целой индустрии рок-музыки, в которой спортивные стадионы становятся ареной неистовых страстей, лимузины - средством передвижения, а миллионные тиражи - нормой продаж.
Двадцатый век стал временем настоящих героев - тех, про кого запоем читали сотни книг с черно-белыми фотографиями, тех, от прикосновения которых надолго сходили с ума не годами не мыли осаленную часть тела... Это было время тех, кто в жгучем горниле безумного мира голыми кулаками ковал первый раскаленный от страсти металл...
Это было целое столетие, когда одним ударом по струнам в порошок стирались все запреты и моральные доктрины, возводимые схоластическим пережитком империализма. Было время, когда под истинным страхом расстрела в лубянских подвалах или мучительной смерти от рук ошалевших гопов носили узкие брюки и снимали их перед толпой, чтобы показать ту часть тела, которая есть, но слова для нее нет. Время было для тех, кто мог от души размахнуться и швырнуть к чертям свинячьим из распахнутого окна гостиницы главное орудие пролетария - черно-белый телевизор...
Для всего этого время было. И оно прошло.
Маятник ослепшей от старости истории раскачали вместе с миром так, что он взлетел на неизмеримую высоту и, задержавшись на краткий миг беспредельных девяностых, с неукротимой скоростью полетел обратно. Чтобы крушить на своем пути все, что было создано этим лихим столетием войны за антимораль.
Разогнавшись и раскалившись добела, металлический маятник настолько крепко врезался в толпы, сгрудившиеся по десяткам стадионов, что осколки, ошметки и детали человеческих душ расшвыряло на километры вокруг. И зрелище в одночасье сметенных и смятых было столь шокирующим, что надолго, похоже, на такую же сотню лет, больше никто не рисковал собираться такой огромной толпой...
Толпы уцелевших перепугались до симптомов диареи и заикания, моментально рассосались и разбежались, чтобы снова не попасть в дикую мясорубку. А потом надолго заткнулись притертыми пробками в своих кирпичных стенках, обложились модными видиками, импортными шмотками и вседозволенными порнофильмами, которые теперь можно было купить в любом ларьке.
Наигрались, нажрались, нахлебались. Досыта, допьяна, до хрена...
Одинокие герои, жаждущие продолжения славных и страшных дней, герои, привыкшие видеть под ногами тысячи голов, герои, рожденные, чтобы побеждать морально-этических драконов, одиноко паслись разношерстным стадом по опустевшим сценам и охрипшими голосами призывали тех, кто еще вчера исступленно орал вместе с ними.
А потом, убитые ответной тишиной и кирпичным одиночеством, уныло разбредались по своим норам. Легенды столетия рассыпались по мелким клубешкам с картонными стенами, по дешевым антикризисным подвалам, где можно было врубить погромче заштатовский комбарь и до сипоты и одурения продолжать вопить, закрывая глаза и мысленно представляя себя Большим Героищем, под ногами которого плещется море задранных голов...
Артемий родился незадолго до того, когда шарахнуло впервые. Огромной, крючковатой, увесистой цифрой девять...
Девяностые напрочь смели одним ударом курантов целое безумие десятилетия восьмидесятых. И замолчала вместе со всеми новогодними часами эпоха самого разудалого рок-н-ролла, эпоха перестроек и переделок, эпоха кожаных одежд, бережно хранимых пластинок и горящих мятежным фанатизмом взоров.
Оставшиеся в живых после такого морального удара нацепили удобные адидасовские треники, малиновые пиджаки и барсетки с макаровыми. А те, кому фасон не подошел, обвешались клетчатыми сумками а-ля черкизон и дешевыми китайскими шмотками уныло-финалетового колера.
Надолго, очень надолго заткнулась луженая глотка рок-н-ролла и открылась гнилостная пасть псевдотюремного шансона. Теперь жемчужные и таежные братья разбрызгивали свои жалобно-понтовые песняки по расплодившимся маршруткам, шестисотым Мерседесам и прочим каналам индивидуальной и массовой коммуникации с одночасно отупевшим народом.
Артемий родился словно в насмешку над старой и бородатой, как старик Хоттабыч, фразой про детей гениев. Он был выкидышем легендарной эпохи. Последним потомком династии, возросшей на горделивых полях сражений за секс-наркотики и рок-н-ролл.
Он родился в новогоднюю ночь. Когда вся страна перемежала в поздравления, застолья и страх завтра не проснуться, или, еще хуже, неверными шагами проследовать за гробом собственного ребенка. Не просто лихие девяностые, страшные девяностые чумовой поступью грохотали по стране. Девяностые разбивали людей на два лагеря - тех счастливых, кто успел урвать себе все, что осталось без присмотра, успел выжить и спрятаться, и на тех, кто не смог вписаться в резко свернувшую траекторию новой экономики, и кому судьба не отвела долгой жизни.
Девяностые были временем, когда в мелкое крошево разлетались горделивые надежды, и боги до хрипоты смеялись над планами людишек.
И когда башенные часы похоронным звоном объявляли это время, когда народ, еще не зная, что начнется в девяносто первом году, поднимал бокалы с шампанским, маленький Артемий чуял свое будущее. Чуял, как с каждым ударом часов сыпались осколками на пол его таланты и мечты, словно доставшиеся в наследство из прошлой жизни. Эпохи героев.
И, словно предчувствуя надвигающуюся агонию великих музыкантов, орал в три октавы наследник будущей династии великих бизнесменов Артемий Курин..."
Цит. Василиса Орлова, "Энергетические вампиры. Теория. Практика. Работа". Изд-во "GEM".
Вот и дождались, дожили, можно сказать. День презентации альбома наступил. Василиса ожидала какого-то сверхъестественного чувства по этому поводу, но проснулась совершенно обычно. Без лишней патетики в голове. Хотя да, нервишки слегка пошаливали, но этот небольшой мандраж можно было списать на ожидание вечера.
Впрочем, как раз вечером, когда группа выйдет на сцену, уже можно было выключить голову и выдохнуть с облегчением. Останется совершить невозможное - и смело идти в отпуск. Или на пенсию досрочно.
А пока что на полдня хватит важных задач. Которые требуют внимания, решения и присутствия. Похалявить пару часов, не пойти в офис - это, конечно, приятно. Но уже к полудню следовало появиться в клубе и начать хотя бы изображать бурную деятельность. А лучше действительно сделать что-нибудь.
Вася плохо представляла себе, что именно надо будет сделать. Похоже, на месте оно само проявится.
Не в силах томиться ожиданием, она собралась и рванула в "Арену".
В клубе, несмотря на ранний час, уже творился нормальный человеческий бардак. Таковой предшествовал любому концерту. Настраивались инструменты, носились техники, ругались звукорежиссеры, получали по башке администраторы.
Звезды уже прибыли на саундчек, но ждали своего часа. И сейчас изволили капризничать в гримерке, но не сильно - иначе рисковали получить по башке от вздрюченных администраторов.
На самом деле, капризничать им, звездам, самим не нравилось. Просто требовалось соблюдать некие законы жанра - а куда деваться!
Правда, один из участников группы Артемия слишком уж раздухарился и несвоевременно попался под руку Громову. Винсент отчаянно ненавидел занудных ублюдков, считающих себя верхом мироздания. Особенно, когда пребывал в дурном настроении, как сейчас.
Гитарист Курина не обратил внимания на то, что Винсент ковыряется в айпаде, настраивая портативные колонки. И начал распинать его, как последнего черного техника. Мониторы не расставлены как надо, струны не натянуты, и вообще, за что тебе, уроду, зарплату платят.
Василиса не вмешивалась. Она удобно расположилась за огромным баннером и наблюдала классическую картину разных степеней начальственного гнева. Ну да, все по сценарию. Сначала Громов бледнеет, потом покрывается красными пятнами, похожими на нездоровый румянец или следы марганцовки. Затем глаза приобретают ярко-синий, и в крайних случаях, сиреневый оттенок грозового неба. И на этой стадии лучше закопаться в грунт и прикинуться садовым удобрением. Василиса знала это, но не имела возможности прочесть лекцию несознательному гражданину гитаристу. А если бы и могла, не стала бы. Понимала, что тот не осознает и не проникнется. Ничего, сейчас ему быстро и в подробностях все объяснит доброе начальство. Судя по глазам, совсем скоро. Остался последний штрих - Громов вцепился себе в волосы, взлохматил их, превращая в какое-то невероятное "дворянское гнездо". После чего медленно повернулся, оценивая дислокацию противника...
